Екатерина Прасолова-Форланд: Like barn leker best
|
Язык:
Создание «Сказки» Екатерина Прасолова-Форланд без колебаний относит к событиям историческим. И если это так, то и сама Катя – личность не менее выдающаяся. Ведь именно ей довелось стать одним из центров кристаллизации русскоговорящего сообщества в Тронхейме и первым председателем правления «Сказки»
«Сказка» оформилась в некое сообщество к концу 1999 года. По сравнению с остальными соотечественниками – имея в виду не только россиян, но и всех выходцев из бывшего СССР – уже тогда Катя считалась старожилом. Она приехала в Норвегию из Белоруссии в 1992 году вместе с родителями, закончила здесь гимназию (videregående skole), в 1995-м поступила в университет, и в целом, как Катя говорит, чувствовала себя достаточно «интегрированной».
– Вы были юной, успешной, родители рядом, друзья тоже, скорее всего, здесь появились. Чего вам не хватало? Зачем вам понадобилось создавать русское сообщество, имея за плечами семилетний «стаж» пребывания в стране и столь редкое для мигрантов ощущение интегрированности?
– Видимо, ностальгия – явление национальное, и никуда от этого русской душе не деться.
На самом деле было очень тяжело, особенно в первый год. Достаточно культурного шока, который я испытала в школе, куда поступила уже через неделю после приезда. Я пришла в юбочке и туфельках, а все ребята были одеты в джинсы и футболки, обращались к преподавателям по имени и на «ты», что для меня было дико, садились на переменах на пол. Со временем идея равенства мне стала нравиться – я и со своим начальником сейчас на «ты», неформальность в общении, на мой взгляд, создает благоприятную атмосферу на рабочем месте, - но тогда меня это просто потрясло.
Я училась по той же программе, что и норвежские дети. На языковые курсы не ходила – два часа в неделю со мной занимался преподаватель в школе, а в остальном приходилось выкручиваться самостоятельно. Выполняя домашние задания, искала в словаре буквально каждое слово. Это очень жестокий способ, но и очень эффективный – уже через месяц я заговорила. Параллельно занималась английским. Учить одновременно два языка было тяжело, но могла использовать время, отведенное на математику. В Минске мы проходили интегральное исчисление, а здесь – квадратные уравнения. За первый семестр меня еще не тестировали, но в конце года получила полноценный аттестат, сдав все контрольные и экзамены. А когда я закончила гимназию, мой результат был одним из лучших в Северном Тронделаге.
– Когда же вы умудрялись ностальгировать при таком графике?
– С одной стороны, конечно, скучать не приходилось, было интересно приобщаться к новой культуре, но с другой – хотелось чего-то своего, родного. С норвежскими сверстниками отношения тоже складывались, но полностью расслабиться не получалось даже с подружками. Человек, не смотревший наших фильмов, не мог понять моих шуток, а это для меня своего рода точка отсчета.
В Левангере, где я жила поначалу, русских практически не было, но в 1995 году я поступила в NTH. В школе я была «и физиком, и лириком» - любила точные науки, но увлекалась научной фантастикой, поэзией и даже писала стихи. Видимо, поэтому пошла не в математику или физику, а в кибернетику. Тогда технические специальности в университете были отделены от гуманитарных, и NTH котировался примерно так же, как, например, Бауманское училище в Москве.
На нашем потоке учились в основном норвежцы, но в студенческом городке – Moholt Studentsby, – было много иностранных студентов, в том числе из России, которые приезжали по программам обмена. Мы пересекались на разных мероприятиях, в частности, на традиционном просмотре кинофильмов, который International Students Union устраивал каждую среду. И как-то я поняла, что, даже несмотря на мой очень хороший норвежский, мне интереснее общаться с нашими. Мы часто собирались, разговаривали, шутили.
– О чем вы разговаривали каждый раз? Был какой-то сценарий у встреч?
– Никакого сценария не было – говорили о чем угодно, играли на гитаре, пели, и только в праздники приходили с домашними заготовками. Эту модель проведения праздников мы вспоследствии использовали и в «Сказке» – например, к 8 марта, все мужчины должны были приготовить какие-то подарки для девушек.
На лекциях по операционным системам я встретила своего будущего мужа. Он норвежец, учился тогда в аспирантуре. Мы стали жить вместе и вскоре студенческая компания из общежития постепенно переместились в нашу квартиру. Дело в том, что у моего мужа – большой кулинарный талант. Он всегда любил печь тортики, пробовал разные рецепты. Но одна я физически не могла съесть весь торт, и мы стали приглашать на «дегустацию» русских дам. Кроме того, благодаря еще одному его увлечению – параболическими антеннами – мы могли смотреть русское телевидение.
Потребность в неформальном общении нарастала, люди приводили своих знакомых, те – своих. И вот в один прекрасный день кто-то сказал: «Катя, а вот зачем ты собираешь людей просто так, когда можно зарегистрировать официально организацию и даже помощь какую-то получить в коммуне». Так что эту мысль мне просто подсказали.
– Получается, что первоначально вас объединял гастрономический интерес?
– Образно говоря, мне нравилось общаться, мужу нравилось печь тортики, а дамам нравилось эти тортики есть. Безусловно, это был не единственный процесс, который привел к «Сказке». Всегда, когда имеем дело с историческим событием, а «Сказка», вне всякого сомнения, историческое событие – происходят разные процессы, которые соединяются вместе и к чему-то подводят, и что-то выступает в роли катализатора. И я была далеко не единственным "катализатором", нас было много: Татьяна Гронлиен, Вадим Макаров, Света Морк, семья Пилипенко, Лена Ладанова, Лена Ахтари, Ханс Ивар Шелбред и многие другие (заранее прошу прощения, если кого-то не упомянула, прошло уже много лет). Список членов актива Сказки за 2000-2005 можно найти здесь: http://www.skazka.no/board.html
Ядро общества составляли студенты, но постепенно оно обрастало новыми связями – сначала хаотично, а потом уже стали привлекать людей целенаправленно. Помню, накануне первого собрания нам нужно было обеспечить кворум. Я взяла университетский телефонный справочник – тогда еще были бумажные каталоги – и по внутреннему телефону обзвонила всех, чьи фамилии звучали как русские. Иногда попадала на болгар или чехов, но я настойчиво прошлась по всему списку и кворум в итоге набрался.
– Как появилось название? Какие были варианты?
– На первом собрании как раз и стали обсуждать, как общество должно называться. Мой вариант – «Ярила», бог солнца по древнеславянской мифологии – показался всем слишком заумным. Мне сказали: «Катя, не мудри!», и общим голосованием выбрали «Сказку». Как-то само собой так придумалось, и, мне кажется, удачно.
– Что мешало и дальше собираться, общаться, пробовать новые тортики? Зачем вам понадобился «штамп в паспорте»?
– Чтобы выйти на другой уровень. Мы заявили, что это будет культурологическое общество, которое будет поддерживать русскую культуру и знакомить с ней норвежцев. Например, переняли идею International Students Union с показами фильмов, и каждую среду стали проводить показы отечественных фильмов в университетских аудиториях, вечеринки в комнате отдыха студенческого городка, участвовали в мероприятиях в центре ISAK, устраивали разные экскурсии. Кроме того, большинство из нас были студенты-аспиранты, и, соответственно, могли рассчитывать на финансовую помощь университетской студенческой организации.
– Воспринимали ли вас тогда соотечественники как диаспору? Приходилось заниматься их проблемами? Какими именно?
– «Сказка» была организована как для несения русской культуры в норвежское общество, так и для решения каких-то собственных проблем. У людей всегда одни и те же проблемы на самом деле. Многие члены общества были озабочены поиском работы, звонили и люди «с улицы» – кого-то муж побил, у кого-то пропали документы. Мы помогали чем могли – давали телефоны юристов, которые бесплатно консультируют. Иногда человеку нужно было просто выговориться, и я слушала их порой часами. Даже после того, как сложила с себя полномочия председателя сообщества, я занималась связями с общественностью, и мой телефон долго еще висел на сайте.
– А когда появился сайт?
– Сразу. Его запустил Вадим Макаров. Сайт был тогда чрезвычайно интересным и информативным. Вадим учил нас правильно выкладывать новости, размещать фотографии, и ругал, если делали что-то не так. В принципе, на Вадиме все и держалось, и уже потом, когда у него не доходили руки, сайт постепенно стал загибаться. Но сейчас я с удовольствием наблюдаю, что он опять живет и функционирует.
– Как со временем менялась роль «Сказки» в жизни соотечественников, в том числе и вашей?
– В «Сказке» происходили естественные, закономерные процессы эволюции, так же как и в любом сообществе. Постепенно люди стали отпочковываться, возникали камерные компании по интересам, по возрасту. Они уже не испытывали потребности постоянно «вариться» в «Сказке», а заглядывали только на общие мероприятия – 1 апреля, 8 марта, показы фильмов. И это нормально. Я сама была президентом сообщества ровно два года – с зимы 2000 по зиму 2002-го. Но потом моя аспирантура подошла к середине и я спохватилась, что пора уже начать работать. Но, как уже упоминала, долго еще оставалась в активе, отвечала за связи с общественностью и за показ фильмов.
Любое сообщество развивается по определенным законам: сначала проходит посевную фазу – мы как бы сеем сообщество, закладываем фундамент. Это фаза юности, роста. Она постепенно переходит в фазу зрелости, а затем в фазу трансформации – сообщество либо умирает, либо превращается во что-то другое. «Сказка» – классический пример сообщества, и, соответственно, все фазы развития она тоже проходит. Каждой фазе присущи свои цели и потребности, и каждая прекрасна по-своему. Тогда все происходило спонтанно: «А давай вот это сделаем! – Давай!» И всё. Сейчас все гораздо более структурировано, и это соответствует той фазе, в которой общество сегодня находится. Мы вступили в фазу зрелости, и в этом есть своя прелесть, но мои самые светлые воспоминания – о фазе юности, зарождения общества.
– Зачем вам «Сказка» сегодня?
– В последнее время мне приходится часто ездить в командировки, но если мероприятия совпадают с моим присутствием в Тронхейме, то стараюсь не пропускать их. Мне всегда приятно пообщаться на родном языке, и это еще и лишний повод увидеться со старыми друзьями.
– А настоящие норвежские подружки появились все-таки за 20 лет?
– Моя единственная настоящая норвежская «подружка» – это мой муж. Ну вот не сложилось само собой встретить здесь «местных» друзей на все времена. Я сначала расстраивалась, но в какой-то момент решила: «А зачем вообще напрягаться, когда есть куча людей, которые понимают меня с полуслова! Зачем искать то, что у меня уже есть!». Не зря норвежцы говорят: Like barn leker best.
Интервью взяла Нино Гвазава
Благодарим Вадима Макарова за архивные фотографии "Сказки". Полный фотоархив можно посмотреть здесь http://www.vad1.com/photo/stock/2012.html
Я и «Сказка»: воспоминания «ветеранов»
СВЕТЛАНА МОРК: "Все делалось не зря!"
В «Сказке» я оказалась благодаря Кате. Все началось с совместного поедания тортиков и разговоров за чашкой чая. Надо отметить, что наша старая компания продолжает собираться до сих пор! Конечно, со временем все мы обзавелись новыми знакомыми, кто-то переехал, но "основной" состав не меняется вот уже более десяти лет.
Мое участие в «Сказке» было связано с организацией детских праздников. У меня было двое маленьких детей, которые родились в Норвегии, и мне очень хотелось, чтобы они говорили по-русски. Для развития языка, конечно, необходимо общение, особенно со сверстниками. Кроме того, хотелось пообсуждать различные детские темы с другими родителями. Трудно представить сейчас, но тогда, в конце девяностых, практически не было русскоязычных форумов, где мы могли бы задать вопросы другим родителям, получить совет или поделиться опытом.
В то время мы много общались с Леной Ахтари, молодой и творческой мамой двух маленьких дочек. Как-то стали с ностальгией вспоминать замечательные новогодние детские утренники, загорелись идеей организовать праздник для русскоговорящих детей.
И закипела работа: искали помещение, ёлку, костюм Деда Мороза и мужчину для роли, придумывали программу, обсуждали подарки и т.д. Украшали зал взятыми из дома елочными игрушками, обзванивали родителей. Ведь тогда еще не было рассылки! К нам активно подключилась Елена Ладонова и совместными усилиями мы организовали первый новогодний утренник. Сейчас мы со смехом вспоминаем тот праздник.
Ёлка была маленькой, искусственной и неказистой (какую нашли), вокруг неё, поставленной на табурет, мы водили хоровод. Костюм Деда Мороза, вернее местного "Юле-ниссе" нашелся у меня. Но в этом костюме накануне иозбражал волшебника мой муж, прогуливаясь по лесу под окнами дома и, видимо, цепляюсь за деревья в темноте. Потом костюм у нас пару раз одалживали другие родители разной комплекции.
Мы еле уговорили исполнить роль Деда Мороза одного русскоязычного студента, уверяя, что ему нужно только раздать приготовленные родителями подарки. Когда он облачился в видавший виды костюм, с дыркой на коленке и порванным рукавом, обнаружилось еще, что пояс потерялся. Мы подвязали костюм веревкой. Потом обнаружили, что забыли про мешок. Мы с Леной быстренько примотали скотчем блестящий "дождик" к черному мешку для мусора.
Дедушка Мороз в рваном костюме, подпоясанный веревкой, с мусорным мешком за плечами, больше походил на бомжа, собирающего бутылки, чем на волшебника. Его появление произвело неизгладимое впечатление не только на детей, но и на родителей. Но не зря говорят, что под Новый год происходят чудеса. Один малыш, горестно покачав головой, громко воскликнул: "На Дедушку Мороза волки напали!" Эту гениальную мысль мы радостно поддержали. Тут же на ходу сочинили историю про трудный и долгий путь и злых волков, пытавшихся отобрать подарки.
Но, несмотря на старый костюм, невзрачную елку и плохо организованный хоровод, праздник удался. Всем было весело. Дети танцевали, пели, играли, а родители общались и все, от мала до велика, с удовольствием принимали участие в конкурсах. Главное, что мы положили начало замечательной традиции, и новогодние утренники проводятся уже много лет.
Следующие новогодние праздники были продуманы до мелочей, родители изображали сказочных героев, купили красивую ёлку, обзавелись великолепным костюмом Деда Мороза. Потом мы еще устраивали карнавал, приглашали настоящего фокусника, выезжали на природу. Наши дети, сейчас уже подростки 13-18 лет, до сих пор помнят русские праздники и как было весело, как Лена научила их танцевать "макарену", как мы делали кукольные спектакли и изображали героев "Теремка". А это значит, что все делалось не зря!
Вернуться к списку вопросов на странице Интервью
