Марина Огаркова: было бы желание – возможности найдутся
|
Язык:
Уже третий год в Тронхейме функционирует Русская школа. Ее основала наша соотечественница Марина Огаркова. Из маленькой языковой группы для двухлетних малышей проект превратился в обучающий центр для детей разных возрастов
Марина Огаркова приехала в Норвегию из Санкт-Петербурга почти семь лет назад вместе с семилетним сыном. Спустя три года родился еще один. Когда ему исполнилось два года, молодая мама всерьез задумалась о том, что надо обучать малыша русскому языку. «Мой ребенок получил уникальный шанс стать двуязычным с рождения, - рассказывает она. – Было бы преступлением лишать его такой возможности, фактически искусственно ограничивать его развитие».
Марина собрала небольшую группу из сверстников, детей живущих в Тронхейме русских, зарегистрировала на себя школу, арендовала помещение – и дело пошло.
– Вы могли общаться с ребенком дома, но решили организовать целую школу. Зачем?
– Почти сразу стало понятно: чтобы достичь цели – научить ребенка второму языку – надо заниматься систематически и по плану, только домашнего общения недостаточно. К тому же в компании дети осваивают новый язык гораздо быстрее. Они играют, повторяют слова друг за другом, а со временем начинают понимать, зачем им вообще нужен русский: чтобы дружить и общаться с ребятами, а не потому, что так захотела мама. Тем не менее, школу я воспринимала тогда как хобби и далеко не заглядывала.
– Многие родители хотят обучать своих детей русскому, но не знают как. А вы знали?
– Я по образованию филолог, закончила Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена по специальности «Русская филология и литература». У меня уже был преподавательский опыт, поэтому освоить методику преподавания русского языка как иностранного сложности не представляло. Кроме того уже будучи в Норвегии получила диплом МГУ им. М.В. Ломоносова по специальности «Методика преподавания русского языка как иностранного». Но самое главное – было огромное желание осуществить задуманное.
На тот момент я видела свою задачу в том, чтобы научить русскому своего ребенка и его друзей. Но совершенно неожиданно оказалось, что многие родители разделяют мой интерес и хотят привести к нам своих детей. Я откликалась на каждое предложение, рождались новые идеи. Так мы сформировали очередную группу, потом еще одну. Если раньше все занятия проходили в единственной комнате, то сейчас едва умещаемся в трех – за два года количество учеников возросло до 35.
– Как формируются группы?
– Первые группы формировались по возрасту, а когда детей стало много – и по возрасту, и по уровню знания русского. Сейчас самая младшая группа – четырехлетки, которые пришли два года назад.
–Существуют ли у вас долгосрочные программы обучения или темы занятий возникают спонтанно?
– Преподаватель оценивает знание языка и с учетом возраста детей начинает формировать программу на семестр. У нас уже есть наработки, которые берутся за основу, но каждый раз учитываем особенности новой группы и пытаемся подстроиться. Например, изучаем материал быстрее или медленнее. Универсальной программы не существует в принципе. Продается очень много учебников, презентуется масса программ для детей, изучающих русский язык за рубежом, но никогда ни один учебник не подойдет на 100 процентов – насколько индивидуальны и дети, и страны.
Русская школа – это проект, и у нас нет строгого учебного плана как в обычной школе. Базовые курсы – русский язык и математика. Они функционируют постоянно, остальные же организуем только в том случае, если поступает запрос. Программа может продолжаться всего один семестр, может дольше. Например, в прошлом семестре поступил запрос на курс по художественному творчеству. Мы сразу же организовали класс, где дети рисовали, лепили, складывали оригами. В истории школы был очень интересный курс по психологии, который помогал детям стать более самостоятельными, уверенными в себе, творчески относиться к житейским ситуациям. Очень успешно прошли логопедический и музыкальный курсы.
Я всегда знала, что музыка помогает в изучении языков. Замечали, наверное, что люди поют на иностранном языке, даже толком не зная его. А малыши вообще начинают петь раньше, чем говорить. Я была просто счастлива, когда у нас появился учитель музыки, тоже русская мама. К сожалению, пришлось временно приостановить программу, так как преподавательница ушла в декретный отпуск. Но зато открыли курс китайского языка.
– Китайский язык как-то помогает учить русский?
– Это вектор развития. Русской школой нас называют дети, так им легче. На самом деле мы уже переросли в некий языковой центр (språksenter). Помимо русского у нас преподается иврит, теперь будет еще и китайский.
Я считаю, что китайский – очень интересный язык, сама всегда хотела его изучать. Мой старший сын ходил в Санкт-Петербурге в китайско-английскую гимназию, где преподавали еще и кунг фу, шахматы, каллиграфию. Так что знаю по собственному опыту, что детям китайский дается легко. Язык символов они осваивают быстро, для них это как складывать пазлы или фотографировать и запоминать.
Когда я рассказала об этом нашим мамам в школе, они очень заинтересовались и попросили организовать пробный курс китайского и у нас. Одна из них рекомендовала и преподавателя – не просто носителя языка, но еще и филолога по специальности «Китайский язык для иностранцев». Со временем родилась и концепция совместного курса для детей и родителей.
В обычной жизни мы проводим слишком мало времени со своими детьми, многие родители не могут наладить настоящий контакт. А совместный курс дает возможность увидеть друг друга в ином качестве, изучать что-то новое вместе. Бывает, что дети становятся менторами для своих родителей, их так вдохновляет, когда мама спрашивает совета. Но если видят, что взрослые делают успехи на уроках, восхищаются: надо же, какая мама молодчина!
Конечно, у меня нет иллюзий, что можно выучить китайский, занимаясь раз в неделю, так же как и любой другой язык. Но этого достаточно, чтобы пробудить интерес, почувствовать язык. Если кто-то захочет изучать его дальше, то найдет возможность сам.
– Возвращаясь к русскому языку, появляется ли у самих детей реальный интерес или учеба в русской школе так и остается инициативой родителей?
– До 7-8 лет, конечно, выбирают родители, но дети при этом тоже занимаются с удовольствием. Критический возраст наступает в 10-12 лет, когда они очень загружены в основной школе и различных кружках, и не понимают зачем им еще дополнительные занятия по русскому. Но вот в 14-15 начинают воспринимать язык на совершенно другом уровне – появляется чувство гордости и свободы от того, что могут и по-норвежски, и по-английски, и по-русски.
Мы стараемся поддерживать интерес не только через учебный процесс, но еще и создавая комфортную социальную среду, когда дети могут свободно общаться со сверстниками, играть, носиться по школе. И так приятно, когда во время игры они вдруг начинают разговаривать по-русски.
Вместе с Русской школой в Осло мы организовали проект «Пишите письма». Дети, проживающие в разных городах и не знакомые лично, переписываются друг с другом, обмениваются фотографиями, маленькими подарками. Совсем скоро ребята из Осло приедут к нашим детям в гости, и дружба продолжится «вживую».
Недавно старшеклассники познакомились с поэмой «Бородино» Лермонтова, обсуждали Бородинское сражение, потом смотрели фильм «Война и мир» на английском языке. Трудно сказать, что в этом случае для них было важнее: читать и разговаривать по-русски, узнать кто такие Лермонтов и Толстой или подтянуть английский? Видимо, все вместе. Но самое главное, чтобы они научились понимать и принимать любую культуру и считали, что это современно и модно. Возможно, впоследствии появится и дополнительная мотивация изучать язык.
– Вы сказали, что изначально расценивали школу как хобби. Приносит ли вам проект какой-то доход сегодня или так и остается увлечением?
– Образовательные проекты редко приносят доход. В основном школы получают государственную поддержку, а родители платят минимум. Наша школа государственную поддержку не получает, а родители все равно платят минимум – 100 крон за один урок. В семестре 12 уроков, то есть 1200 крон за один семестр. Они платят меньше, если приводят двоих детей, или если один ребенок занят в двух-трех программах – изучает и русский, и математику, например. Эти деньги идут на закупку книг, дидактических игр, различного инвентаря. Мы используем много аудио- и видеопрезентаций, поэтому не обходится без компьютера, принтера, проектора, экрана.
Учителя, которые преподают в нашей школе, имеют другую постоянную работу, участвуют в других проектах, учатся. У нас они заняты только два дня в неделю: по четвергам во второй половине дня, и субботам в первой половине. Так что для них русская школа, скорее всего, тоже как хобби, любимое дело, которым они занимаются в свободное время.
– Вы существуете и развиваетесь уже третий год. Как вы думаете, в чем секрет успеха школы?
– Я сама не ожидала, что наша школа станет такой популярной. Иногда я спрашиваю себя: какие силы нас еще держат вместе? И понимаю, что один из секретов успеха – в учителях. Я очень горжусь ими, они настоящие профессионалы и энтузиасты. Несмотря на то, что для них это не основная работа, они относятся к ней чрезвычайно ответственно, а не как к «работе лайт», потому что только так можно достичь качества. Ведь без качественного преподавания не будет и результата, а значит и школа никому не будет нужна. Все просто. И что самое главное, они очень хорошие, открытые и добрые люди.
Еще одна составляющая успеха – это родители. Сколько поддержки, советов, идей и добрых слов мы получаем от них! Они очень гибкие, всегда идут нам навстречу – надо ли перенести урок, например, или помочь организовать праздник. А самое главное – дают своим детям возможность развиваться, даже если для этого надо везти ребенка на урок сразу после работы или вставать рано в выходной день. Я заметила, что если у родителей есть мотивация, то чаще всего и у детей она появляется.
– С другой стороны, вам нужно было социализироваться в Норвегии, а русская школа замыкала на русской же среде. Вас это не смущало?
– Наоборот, даже вдохновляло. У меня не было практически никакого круга общения в Норвегии по сравнению с моей обычной жизнью в Питере, поэтому я очень радовалась любым контактам. А возможность поговорить здесь по-русски с мамами и детьми до сих пор воспринимаю как подарок, как уникальный шанс.
– Русская школа – ваш первый проект в Норвегии? Пробовали до этого заниматься чем-то другим?
– Первые четыре года я вообще о работе не думала, наслаждалась возможностью отдыхать. У меня была очень успешная карьера в России, а здесь ориентировалась прежде всего на создание семьи. Это не означает, что вопрос трудоустройства меня совершенно не волновал, но я решила не суетиться – начала учить язык, ходила в кино, по музеям и театрам, читала норвежские газеты, чтобы примерить на себя норвежскую жизнь, найти свое место в этой стране. Я немного завидую людям, которые, приехав сюда, моментально адаптировались и полностью интегрировались в норвежское общество, знакома лично со многими, про которых даже и не подумаешь, что они из России. И они молодцы. Это значит, что люди нашли свое место, счастливы здесь. Но мой идентитет другой – я всегда буду воспринимать себя как иностранку в Норвегии.
У всех свой путь. Кто-то тратит много сил на изучение языка, поиск работы, прекращает общаться с русскими и старается завязать социальные контакты только с норвежцами. В таком случае, вероятно, адаптация проходит быстрее и безболезненнее. Но кто-то, так же как и я, пытается сохранить деловые, культурные и дружеские связи с родиной и в то же время пробует наладить все это здесь. Этот «путь к счастью», наверное, длиннее. Но было бы желание – возможности найдутся.
Интервью взяла Нино Гвазава
Вернуться к списку вопросов на странице Интервью
