О любви, порядочности и счастье в личной жизни

Сказка - Русское общество Тронхейма > Наталья Копсова >

О любви, порядочности и счастье в личной жизни

	Все прогрессы реакционны, Если рушится человек.
А. Вознесенский

     Тут вот обнаружилась во мне непомерная страсть читать западные женские журналы. Нет, нет, пожалуйста, не подумайте, что я Родину не люблю: отечественную периодику я тоже обожаю и проглатываю ее с упоением и без отрыва, как крокодил Тотоша. Тем более, что по красочности и стилю оформления так же, как и по уровню используемых печатных мощностей, наши теперь стали очень даже на уровне, статьи и там и сям чаще всего умные, или, на худой конец, забавные; да вдобавок каждая еще и со своей изюминкой. Конкуренция за нас, читателей, великая вещь.
     Но вот в чем я усматриваю коренное различие между родной и зарубежной печатью, так это в самих откликах прессы на своеобразные читательские заказы, такие разные у нас и за рубежом в первую очередь — в силу несхожести менталитетов. Одно остается неизменным: подобно нашим, западные психологи, социологи, доктора, как просто так, и наук, писатели, философы и все кому не лень, со страниц женских массовых изданий преподают женщинам непростую науку счастья.
     Не знаю, отчего так, но совершенно точно, что и на Западе, и на Востоке, и на Юге, и даже посередине между ними, то есть у нас, вопросы счастья гораздо больше занимают прекрасную половину человечества, чем его сильную часть. (Суровый Север, как всем известно, слабаков не терпит вообще, и поэтому Север я обхожу стороной.) Наверное, наша сильная половина настолько сильна, что счастлива уже одним осознанием самого факта своей невероятной силы, а посему речь в основном ведется лишь для слабых и прекрасных.
     Так вот что мне кажется особенно занимательным: на извечный дамский вопрос-стенание «Как же стать, да потом еще и оставаться счастливой?», специалисты-западники, подозреваю, последние лет пятнадцать дружно дают один и тот же ответ: «Вначале нужно стать стервой, потом еще суметь оставаться ею и впредь».
     В современном английском языке само слово «стерва» («the bitch») плавно трансформировалось почти в эквивалент понятию «девушка с характером» или, что еще ближе к англоязычному оригиналу — «девушка с внутренним стержнем» («the gutsy girl»). Здесь считаю необходимым срочно сделать небольшое отступление, чтобы разъяснить, что и в ветхозаветные времена, и в современную историческую эпоху стервы холодно-вежливого и расчетливо-умного западного образца не имеют ничего общего с нашенскими, острыми на невыдержанный язычок «бабочками»-вредительницами при ЖЭКах и ДЭЗах, комиссиях и комитетах, школах, детских садах, магазинах, аэропортах и вокзалах, ставящих главной целью своего существования доведение клиентов и мужей до инфарктов, инсультов, анорексий, анафилактических шоков и состояния комы. Нет, профессиональных стерв высокого полета и отточенной филигранной техники среди соотечественниц пока еще встречается немного. Среди наших, к моему глубокому личному сожалению, превалируют банальные трамвайные пассажирки, любящие пощекотать нервы своих незадачливых попутчиков. Для того чтобы стать настоящей высококлассной стервой, надо хорошо, долго и упорно учиться. Видимо, выполняя социальные заказы и наказы, почти вся дамская периодика и открыла ликбез для остронуждающихся. Сейчас мы с вами к нему слегка приобщимся, класс свой подшлифуем и, глядишь, тоже станем счастливыми. А что, мы ничем не хуже других, а заслуживаем — так даже большего! Главное — внимательно изучить и на всю жизнь твердо запомнить десять основных постулатов (и не лениться, как с десятью заповедями):

Ничему, никому и никогда не позволяй стоять между собой и своей целью.
Никогда не соглашайся на компромисс, если он не в твою пользу.
Доминируй, разделяй и властвуй. Навсегда забудь женскую пассивность, надежду на опору и поддержку.
Никогда не пытайся угодить другим, добивайся, чтобы другие стремились угодить тебе.
Помни, что подавляющее большинство всегда садится на голову тем, кто им позволяет. Успей сесть на подавляющее большинство первой.
Никогда не забывай о личных нуждах и интересах. При малейшей возможности выдвигай их на первый план и будь последовательна и настойчива в осуществлении своих желаний и намерений.
Никогда не волнуйся, что другие думают о тебе. Люди легче извиняют, чем разрешают.
Дай себе разрешение на все, что ты хочешь; лишь бы только это не противоречило закону.
Устанавливай правила для себя сама; не позволяй кому бы то ни было сделать это за тебя.
Знай и помни, что люди пребывают в неизменном восторге от общения со стервами и горячо стремятся к нему снова.

     Неожиданно открыв для себя этот почти равносильный библейскому свод правил, я горько призадумалась: «А до чего же они в принципе верные!» Что, разве нет? Разве этот подлунный мир не таков? Мир, в котором силу, властность, честолюбие и агрессивность расценивают много выше, чем нежность, заботливость, уступчивость и деликатность, должен, наконец, увидеть свое истинное отражение хотя в лицах новейших девушек с характером.
     Разве не я сама, с чувством острой обиды за нас, женщин, наблюдаю жалостно за страданиями некоторых из своих подружек — подсознательно замаскированных мазохисток, а так, по виду и поведению, милых, добрых, душевных, интеллигентных, отзывчивых и мягкосердечных женщин. (Что-то чересчур часто, на мой посторонний взгляд, именно таким достаются прямо противоположные по всем параметрам мужья; а иногда, в качестве «приятного» дополнения, еще матери, отцы, дети, не говоря уже о прочих родственниках. В отношении мужей, скорее всего, действует никем не отмененный закон единства и борьбы противоположностей или английская поговорка «Чем хуже мужчина, тем более слепа женщина». Что действует в отношении остальных, сказать затрудняюсь.) Как же до отчаяния самоотверженно подружки лезут вон из кожи, чтобы угодить всем домашним, равно как и окружающим. Чего бы, казалось, этим домашним, живущим воистину как у Христа за пазухой, не радоваться жизни и не благодарить услужливую судьбу. Так нет же, окружающие домочадцы несколько нервны, болезненно вспыльчивы и постоянно раздражены более всего именно на моих милых подружек. Эти самые домочадцы воспринимают чью-то самоотверженную любовь, заботу и ласку, как от природы им положенные надоедливые навязывания-приставания, без которых хорошо и обойтись, да свое время дороже. Одна лишь я сижу в гостях, смотрю на все прозрачным взглядом и думаю: «Господи, отчего же я-то всегда так весела, когда мне перепадает крохотный кусочек хоть какой заботы или нежности? Может, я какая ущербная или явно недополучившая причитающееся? Может, я тут сижу, вроде инвалида, бесконечно благодарного врачам за протез, в то время как здоровые люди и не думают никого благодарить за свои абсолютно здоровые руки и ноги?»
     Подружки мои по привычке отводят со мной душу, печально разводят руками, слезно жалуются на жизнь и нелегкую бабью долю. Я, каждый раз сначала, логически выверенно и технически точно принимаюсь им объяснять их извечные женские заблуждения: что тот, кто зарабатывает больше вне дома, заслуживает большего и внутри или что нарочитая демонстрация неизбывной бабьей благодарности к осчастливившим своим наличием домашним (так сказать обналичившим) в виде бесконечных уборок, стирок, готовок и прыганием со стула по первому требованию кому и не нужно, раздражает даже меня, постороннюю с советами, что уж там говорить о самих облагодетельствованных. Добровольное пресмыкательство и непрошенное унижение противны всегда и всем, давно бы пора стукнуть кулаком по столу и дать понять... Я говорю, говорю, говорю, а подруженьки мои меня внимательно слушают, согласно кивают головками, утирают непрошенно набегающие слезинки и торжественно клянутся начать с понедельника новую жизнь. Однако в понедельник все оставляют как оно есть. Да и правильно, в конце концов, что оставляют.
     Конечно же возлюбленный, который клянется даме сердца позвонить в два и звонит без пяти, гораздо менее интригующ, чем тот, кто после ночи страстной любви просто обещает звонить, имея в виду где-нибудь, когда-нибудь до конца нынешнего столетия, с этим разве поспоришь, но зато первый честнее. В этом все дело, и давайте называть вещи своими именами. А ведь я не хотела бы иметь других подруг, хотя у меня нет проблем с их выбором, я люблю тех, кто есть именно за то, какие они есть и, несмотря ни на что, остаются. Я люблю и уважаю людей в первую очередь за их порядочность. А те, которые не ценят? Да черт с ними, будут потом себе локти кусать. И еще: «мало гордости в одаривании благом любящих и благодарных, но много в дарении его хулящим и предающим», так сказано в Писании, и поверим на слово.
     Все правильно говорится в современном западном кодексе по строительству женского счастья, верно даже больше, чем на сто процентов, но вот этой интеллигентской, русской, возможно уже отмираловки, там нет. А что без нее все остальное? Хотя бы и счастье. Если бы мы, россиянки, установили бы своеобразный пьедестал почета для отечественных женских ценностей, то на первое место, небось бы, выставили любовь, второе присудили бы самопожертвованию, а уж нашему личному счастью еще пришлось бы побороться за почетное третье место в какими-нибудь добротой и заботливостью. Почему-то в России личное счастье не очень-то ладит с остальными призерами, хотя на Западе все западные ценности сосуществуют между собой не только мирно, но и на удивление гармонично. А у нас... Да разве можно себе вообразить, что классическая русская героиня Анна Каренина, «куя железо пока горячо», быстренько бы воспользовалась согласием растерянного мужа подмахнуть разводную и отказ от сына, благополучно вышла бы замуж за вожделенного любовника и, тем гордая, победительно являлась бы на все балы, во все салоны и академические театры. Совершенно справедливо, что «победителей не судят», вот и Анна несомненно удостоилась бы в Высшем свете звания какой-нибудь «Амазонки Нового Времени» и великосветского призыва всем равняться на нее, счастливую. Все бы хорошо, да только Лев Николаевич Толстой едва ли стал бы о ней что-то писать. Вспомним более поздний пример: булгаковская Маргарита твердо просила благодарного Нечистого не за себя, а за виденную ею в первый и последний раз в жизни несчастную Фриду, после чего сам Нечистый стал чист как Агнец Божий. За себя и за Мастера явившаяся с Сатанинского бала Маргарита просить постеснялась.
     Русским героям, как справедливо отмечал Алеша Карамазов, никто не давал права приносить в жертву кого-либо другого, кроме самих себя. Эта удивительная душевная склонность — есть непременное условие истинной русской ментальности. Таков наш национальный дар великому в многообразии миру, на том и стоим. Великой русской литературой поведение Иисуса Христа воспринимается как единственно возможная норма поведения интеллигентного человека; приходит на память «Легенда о Великом Инквизиторе» Ф.М. Достоевского. Национальная литература, философия и религия прямо-таки настоятельно рекомендуют входить в бесконечные положения других, забывая при этом про свое собственное, в то время как западные культуры формулируют по-иному: «Для начала помоги сам себе, после чего обрати взор на ближестоящего». Тоже хороший, правильный принцип, но уж больно отдает не жалуемым на Руси практицизмом и поэтому он не наш. «Божья искра» в нашем человеке — его душевная искренность и любовь. В силу национальных воззрений и исторических особенностей мы, русские, более всех других склонны к жалости, всепрощению и самоотдаче, а такими ожесточенными, завистливыми, нетерпимыми и стервозными нас делает величайшее российское зло — нелюбовь. (Другие-то страны и континенты потому живут в гармонии, что в них не холодно и не жарко. В них — никак.)
     Назло ей, змее подколодной, давайте, мои дорогие, хотя бы поговорим о любви.
     Признаю, сознаю и каюсь: много в нас, русских женщинах, лишнего подобострастия перед мужчинами; этого греховного желания видеть возлюбленного чуть ли не Богом своим, но ведь такое лишь от нее, от любви. Так неужели не простится?
     «Все стерплю, — доверчиво шепчет российская бабья душа. — Лишь бы Любовь».
     Ну уж совсем все терпеть, видимо, все же не следует, тут они, современные западные девушки с внутренними стержнями, счастливицы и стервы в одном лице, наверное, правы; но что бы там не говорили: любовь — все же несвобода, все же жертва, все же мука, хотя и не без некоторого сахарного привкуса. Это так, и это не может быть иначе по крайнем мере сейчас, по большому счету у нас. Не способно в наших краях и кондициях без вышеперечисленных условий существовать настоящее чувство, именуемое в нашем же великом и могучем красивым и звучным женским именем, а когда все так удобно, спокойно и сбалансированно — это скорее всего лишь комфортное, приятное времяпрепровождение и здоровый образ жизни, что тоже само по себе очень неплохо. «Жить без любви, быть может, проще», — фраза из старой песенки — в самое яблочко. Жить без любви намного проще; как, впрочем, и без детей, и прожить можно запросто. Очень даже возможно, что и чувства, и дети вредят счастью в личной жизни (про общественную жизнь не приходится и говорить), как здорово подмечено теоретически подкованными западными эмансипе. Да только на нет, ничего и не будет. Хотя приятное существование, удобство и покой тоже очень хороши (позволю себе повториться), но только как отдых от волнений и беспокойств. Цинизм, эгоизм и самодовольство сколько угодно могут превозносить самих себя перед глупенькими доверчивостью, терпимостью и искренностью, но подобно модной стеклянной бижутерии с заводской поточной линии перед бриллиантовым ожерельем от искусного художника сомнительные ценности рано или поздно поблекнут-потускнеют, а там, глядишь, и разлетятся на мелкие осколки, хотя сейчас они сверкают-кичатся ничуть не хуже бриллиантов чистейшей воды, да вдобавок гораздо разнообразнее оттенками. Настоящая любовь — чувство достаточно иррациональное, малоудобное и практически нерасчетливое, а даже наоборот — путающее все практические расчеты и благие намерения. Настоящая любовь — всегдашнее беспокойство любящих за любимых; бесконечные дары им в счет себя, однако она же и главная на земле награда, которую не купить за все деньги мира.
     Что же до счастья в личной жизни... Да нет никого на земле счастливее мамочки, прижимающей к груди свою кровиночку после многочасовых испытаний на прочность. Вот это, наверное, и есть счастье в личной жизни! Давайте постараемся об этом не забывать.

Наташа Копсова

Статья впервые опубликована в журнале "Работница" №18 за 1999 г.

Mы будем очень рады если Вы прибавите свой отзыв о статье в нашу Гостевую Книгу или пришлете ссылку
Добавить отзыв или комментарий | Добавить ссылку