Часть первая
Ольга в Норвегии
Пролог
Незнакомой формы ладья показалась на изломе реки. Босоногие дети испуганно бросились к избам. Хватая топоры и вилы и торопливо одеваясь на ходу, к берегу побежали мужики. От последнего слаженного усилия гребцов ладья врезалась в песок берега. С корабля прямо в воду спрыгнуло несколько необычно рослых мужчин с белокурыми длинными волосами. Не обращая внимания на настороженных жителей, прекрасные собой пришельцы, одетые в рубахи с одним рукавом и покрытые звериными шкурами, начали разбивать лагерь. Посреди лагеря они вбили три деревянных столба со странной резьбой и лицами неизвестных свирепых богов. Вокруг развели костры. Последними на берег привезли трех юных испуганных девушек.
После молитвы и жертвоприношения собак начался пир. Красавицам-рабыням доставались лишь остатки еды. А еще им предстоял долгий-долгий путь в далекие, неведомые варяжские земли.
* * *
Черные стволы деревьев врезались в молочное небо, с востока надвигалась холодная мгла. Недобрый, упрямый ветер задул мне в лицо, а я все шла и шла по тропинке вперед, пока не добрела до последнего в поселке дома. Ледяная кровь ужаса бросилась мне в лицо, а стаи спутанных, пугливых мыслей, мешая друг другу, рванули в голову. Но разве я хоть сколько-нибудь, хоть когда-нибудь верила в мистику? Пронзительную, гнетущую тишину слегка нарушaло тиканье больших стенных часов. Мне был страшен мерный покой старого дома, а мои перебежки, скрипы и шуршания лишь усиливали малоприятное ощущение гибельного места. С холодными, как у рыбы, конечностями, с округлившимися от страха совиными глазами, с помертвевшими, неудержимо трясущимися губами я очутилась в гостиной и тут невольно поежилась: оборчатые, лиловые в золотых лилиях Ольгины любимые гардины странно раздувались, создавая пренеприятнейшую иллюзию, что за ними кто-то стоит и неотрывно тебя зрит. Но зато в менее покойницкие с этой стороны окна заглядывала полная луна, моя новая подружка, и, разливая вокруг сказочное сияние, воодушевляла на очередные подвиги. Скрипучая лестница повела себя особенно противно. Казалось, своими заунывными жалобами и недовольным старческим нытьем она какого-нибудь безглазого Вия призывает отомстить за свою поруганную нежеланными шагами честь. Всегда прежде доброжелательные ко мне зеркала в ванной явили пугающее отражение затейливо перекошенной, чудовищно крупной тени - меня самой, как я сообразила несколько позже, стрелой вылетев из зеркального помещения.
Взгляд присох к темнеющим на кровати и на полу большим расплывчатым пятнам. Отвратительный запах полураспада некоей сладкой гнили всего лишь на полсекунды защекотал настороженные ноздри, чтобы затем бесследно раствориться. Да нет, померещилось! Я сделала шаг от спальни и резко повернулась к ней спиной, но тут некто мохнато-увеличенный тепло и ласково задышал мне в шею, при этом еще любовно последнюю щекотнув. Ошибки быть не могло!!
Глава первая
Ольга вошла в класс, немного опоздав, и сразу привлекла всеобщее внимание своей необычной для Норвегии внешностью и одеждой.
Она была необыкновенно хорошо сложена: миниатюрная смуглая брюнетка с выразительными черными очами с поволокой. "Хороша как персик", - даже сказал по-английски наш учитель норвежского. Одежда ее являла собой местный феномен: изумрудное платье-мини с вырезом на животе, плечах и спине, декорированное металлическими посеребренными кольцами, звенящими от ее живых, но вместе с тем плавных движений.
В Скандинавии великое множество сказочно красивых людей, наверно, сколько и в Голливуде. Правда, большинство из них абсолютно однотипны: очень высокие, длинноногие и широкоплечии с великолепными золото-платиновыми густейшими волосами и большими голубыми или серо-голубыми глазами. В принципе норвежские мужчины полностью соответствуют имиджу каких-то романтических викингов из американских фильмов: диких покорителей запредельных морских просторов; прекрасных собой, но суровых и беспощадных пиратов. Женщины, на мой взгляд, страдают некоторым недостатком женственности. Поскольку все здесь очень любят спорт на природе: лыжи, велосипед, греблю, плавание и альпинизм, а девочки со школы тренируются наравне с мальчишками без поблажек, то и норвежские красавицы могут иметь такие могучие плечи и такие мускулистые, мощные ноги, что при их росте даже перестают напоминать живых существ - ожившие бело-мраморные скульптуры. Этому еще способствуют свойственные всей нации немногословность, иногда переходящая в замкнутость; некая прохладность в характере, иногда перерастающая в отчужденность и любовь к одиночеству. А может, сама эпическая природа Норвегии: ее причудливых очертаний скалы в виде кругленьких ягнят на юге и свирепых, вздыбленных драконов на севере; стремительные и мощные водопады, искрящиеся миллионами бриллиантовых брызг; серебристо-розовые облака внизу под ногами; отражения снежных вершин в зеленых горных озерах; ярко-бирюзового цвета ледники и теплое голубое море творят таких мужчин и женщин, больше напоминающих гордых бессмертных небожителей, чем реально живущих на этой земле. И еще "все в том острове богаты; изб нет, одни палаты". Экономический бум в неразвитой до того Норвегии начался в 60-х годах, когда корпорация "Филлипс" обнаружила нефть в Северном море. Конечно, Норвегия не хотела бы иметь имидж каких-нибудь Арабских Эмиратов, но на четыре миллиона человек "нефтедолларов" хватает с избытком, и реальный социализм под лозунгом "от каждого по способностям, каждому - чтобы безбедно жил" - имеет место. Здесь трудно встретить нищих, но зато часто попадаются "play boys" ("плэй бойз") наоборот - не миллионеры и даже не то чтобы денежные, совсем нет. Но не работающие и не собирающиеся в ближайшее время, а живущие в принципе не так уж плохо на социальные государственные пособия. А поскольку социализм, то и очень богатых норвежцев встретить трудно. Хотя, наверное, они просто маскируются под модное "как все", а может, только очень уважаемые в Норвегии король и королева являются богачами и только-то. Да нет, вряд ли такое.
Так вот Ольга никогда не носила любимых норвежками и очень им идущих просторных сарафанов до полу в крупных ярких цветах, широченных полосатых и немножко "слоновьих" брюк или свободных кольчугообразных свитеров и безрукавок. Она предпочитала надевать вызывающие обалденные мужские взгляды мини-юбки с разрезами, блестящие кофты с декольте и прозрачные платья с колеблющимся бисером на них.
С 15 августа возобновились занятия в школах, и нам, хотя и взрослым, тоже пришлось идти вечером того же дня на первый в этом учебном году урок норвежского. Наша группа состояла из двух англичан, трех американок, двух девушек из Венесуэлы, трех студентов из Сьерра-Леоне, Нигерии и Бразилии, четырех беременных, причем почти на одном и том же месяце вьетнамок и двух русских - Ольги и меня.
Новые одноклассники были людьми разных возрастов: Роджер - 43 года, видимо, самый старший; Ольга - самая молодая, двадцатитрехлетняя. Меня сильно удивило, честно говоря, что Бьерн, учитель, первым делом стал расспрашивать всех, даже женщин, об их возрасте и годе рождения, переводил с английского на норвежский и просил вслух повторить. Видимо, сам учитель сильно гордился, что в свои пятьдесят выглядит примерно на тридцать пять, и в жизни не дать ему больше. Через полтора часа первый урок закончился, и мы с общительной веселой Оленькой через две минуты расцеловались, как лучшие подруги, и решили пойти в кафе, рассказать за чашечкой кофе друг другу о себе. Как назло (Ольга-Ольга, кокетство до добра не доводит), оба англичанина - Брайан и Роджер увязались за нами. Придется теперь вымучивать разговор на чужом языке вместо родной сладкой речи-реченьки. К моему удивлению, хотя Ольга совсем плохо говорила по-английски, а оба джентльмена - по-норвежски, она успевала и с ними перекидываться задорно-зажигательной комбинацией двух языков, мимики и жестов и мне рассказывать про свою жизнь, судьбу и бабью долю по-русски.
Оля вышла замуж за норвежца три месяца назад, а до этого жила в Архангельске. Это был ее второй брак. Первый муж моей новой подруги работал радистом на судне, и однажды, не предупреждая заранее родных, он не вернулся после рейса в Аргентину, а остался там. Два года о нем не было ни слуха, ни духа, и только перед самым отъездом Ольги в Норвегию она получила письмо, где ее пропавший без вести супруг сообщал, что он благополучно перебрался в Штаты и ждет легализации, после чего намерен пригласить к себе жену и сына для проживания. Несмотря на молодость, Оля имела пятилетнего Борю, чему я была очень рада. Будет хоть один русскоязычный друг для моего Сережки.
Своего Гунара она встретила в архангельском клубе знакомств. До этого Ольга полгода платила немалые членские взносы за посещения и учила язык, но все было не то. Процедура знакомств была примерно такой. Иностранцам, изъявившим желание поучаствовать в охоте за русской женой, высылались видеокассеты потенциальных невест. В желающих недостатка не было, ведь Россия издревле славится своими женственными, ласковыми, нежными, домовитыми, образованными - список можно продолжать до бесконечности - женщинами. Ни одичавшие физии иных наших политиков, ни страшные статьи о мафии, ни бесконечные жалобы русских на русскую бесхозяйственность, неразбериху, преступность и пьянство, ни жестокие бессмысленные войны не в состоянии поколебать сложившихся имиджей: как Париж - город любви, так Россия - страна невест. Иностранные женихи выбирают нескольких понравившихся кандидаток и затем собираются вылетать в Россию - смотреть их живьем. Девушкам сообщают, кем они выбраны, и показывают фотографии претендентов. Если они согласны на встречу, ими готовится для гостей культурно-развлекательная программа с песнями, танцами и музыкой. Конечно, на этом этапе не обходится без взяток юристу Вере Павловне - организатору клуба - за хорошего жениха (а то и не сообщит) и за хорошую невесту (скажет, что уже вышла замуж). Гунара встретили, как султана. Для него и его друга Пера девять девушек плясали "цыганочку" с выходом и пели "Очи черные" три вечера подряд. После чего Гунар выбрал Ольгу: в первый вечер она, как профессиональная учительница музыки, выступала только в качестве аккомпаниатора; во второй - не участвовала в концерте, не ее была очередь; а в третий вечер иностранец был сражен "восточным танцем Шахерезады". Он, правда, не понял насчет Шахерезады и решил, что это тоже танец в русском национальном стиле. В общем - любовь с первого взгляда.
Олю поначалу удивляла профессия мужа - дровосек. Что-то древнее, но вместе с тем и сказочное из "Золушки", думалось ей. Гунар объяснял, что его родной Рисор - маленький город на юге Норвегии и большинство домов - деревянные и отапливаются зимой дровами. Он тоже любил музыку, умел играть на рояле, неплохо пел и даже имел дома по наследству "Стенвей". Еще он увлекался коллекционированием марок. Внезапно Оленька профессиональным жестом фокусника пододвинула мне свой бокал с вином, обменяв его на пустую чашку из-под кофе, а полную пепельницу переставила некурящему Брайану.
Подошедший к нам Гунар оказался среднего для норвежца роста, худощавым белобрысым мужчиной в веснушках, но молодым и симпатичным. Жена попросила у него разрешения еще чуть-чуть задержаться, объясняя, что встретила соотечественницу. Он неохотно согласился еще на пять минут, присел за наш стол, и англичане о чем-то его спросили. Оля объяснила, что муж религиозен и не доволен, когда курят и пьют вино. Да к тому же в Норвегии на это Госмонополия со значительными наценками. Зато, пожаловалась она, даже когда в доме туго с деньгами, всегда после молитвы оставляет церкви значительную для семьи сумму и удивляется недоумению и недовольству жены: "Ведь это же Богу!".
Тут они почти одновременно встали, быстро попрощались и уехали. "А строгий папашка у славной малышки", - заметил острый на язычок Роджер.
Глава вторая
День был еще по-летнему жаркий, хорошо бы на пляж, но продукты дома кончились, и пришлось, подхватив своих деток двух с половиной и пяти лет, идти в магазин. На набережной перед входом в торговый центр еще толпились беззаботные туристы, и везде на площади были расставлены столы и тележки с товарами навалом и кронштейны с одеждой моды уходящего лета. Была большая распродажа. Норвежский народ бойко расхватывал уцененных фаянсовых уточек, свинок и кошечек, точь-в-точь таких, какими торговал Балбес Юрия Никулина в кинофильме "Операция Ы" (то есть явный китч). Я посмеялась над этим и стала спрашивать у фермера в палатке цены на овощи и фрукты. Ответов совершенно не поняла, и он, заметив мое замешательство, предложил перейти на английский или немецкий языки. Все в Норвегии, в отличие, например, от Франции и, может, только кроме очень пожилых людей, обычно свободно говорят на этих двух языках. Не потому ли, что телевидение и фильмы транслируют без дубляжа, а с субтитрами.
Вдруг кто-то сзади закрыл мои глаза ладонями, и по мягкости рук я сразу догадалась, кто. Оля с сынишкой тоже выбралась в город за покупками. Мои детишки очень обрадовались Бореньке, кто единственный из знакомых детей тоже мог говорить по-русски. Все вместе мы решили зайти в кафе на втором этаже торгового центра. В этом кафе можно было расслабиться и с детьми, так как в наличии имелся детский игральный городок, а кроме того, вторую чашку кофе наливали бесплатно. Мы с Олей купили детям пирожных и соков, а себе заказали кофе.
- Слава Богу, что хоть тебя встретила, - быстро и нервно заговорила Ольга. - А то осточертели мне эти норвежцы. Приезжали вчера в гости мои родственнички - мать, три брата и сестра Гунара с мужем. Разговаривают быстро-быстро, ничего не понять. Я пыталась попросить их говорить помедленнее, но они отказались. Сказали, у меня тогда стимула не будет быстрее учить их норвежский. Я им наготовила, ты знаешь, как надо по-русски. Уставила весь стол закусками. Жаркое сделала, и супчик сварила, и еще три торта испекла. Так что ты думаешь! Они, конечно, все смели до крошечки, и мужики хвалили, особенно муж сестры. Но когда ушли, мой-то и сказал мне, что его мамаша и сестрица предсказывают: с такой расточительной хозяйкой он скоро по миру пойдет. Такой вот перевод устроила хорошим продуктам. Я-то старалась как лучше, чтоб им понравилось. Даже плакала. Ну ничего, теперь стану, как его матушка. На свой день рождения она на всю ораву соизволила один тортик сотворить, крохотный такой, и еще каждому по бутерброду. И все. Ты бы видела, как она этот тортик делила на микроскопические дольки. Я ей сдуру тогда сказала: "Позвонили бы мне. Я бы вам еще один испекла и с собой привезла бы!". Ты бы видела, как она на меня посмотрела, а все смиренную монахиню из себя корчит. В конце всех спросила: "Все ли было хорошо?". "Все было хорошо", - они хором ей ответили, как один. И сынок ее, муженек мой, талдычит все время о церкви и об экономии. Каждый раз, как прошу денег, начинает свою песню: "Тебе срочно нужно найти работу. Нам деньги нужны, а тебе - повышение социального статуса". Мало ему, что ко мне на музыку еженедельно пять учеников ходят. Самое противное, на куртки хорошие мне и Борьке жмется, а вчера опять в церкви 300 крон оставил. А в их церквах даже икон нет, чего и ходить туда - как они с Богом-то общаются?.. Молимся ведь перед каждой едой, и каждое воскресенье он водит Бореньку в Воскресную Божью школу. Тут он мне рассказывает про Борьку: всех детей священник стал спрашивать: "О чем они Бога просят, когда молятся?" Один мальчишечка даже сказал: "О счастье для Норвегии". Представляешь, это в шесть-то лет. Его хвалили. Дошла очередь до Бори: "О здоровье", - отвечает мой сынок. "Очень хорошо, молодец. А о чьем же здоровье ты больше всего молишься?" "О здоровье... Дональда-Дака". Все вокруг так и покатились со смеху, даже прист (поп). Только Гунар один недоволен!
Наши детишки, Боря, Сережа и Маша, весело смеясь, бегали между столиками. Боренька что-то такое рассказывал посетителям кафе, отчего повсюду раздавались взрывы хохота, и малыши получали награду в виде конфет и пирожных. Потом они затихли и стали играть у лестницы при входе...
Ольга курила одну сигарету за другой и действительно выглядела расстроенной. Но через несколько минут она успокоилась, повеселела, подкрасила свои чуть выпяченные полноватые губки ярко-малиновой помадой, на все махнула рукой и... заказала бокал вина. Она выплеснула из себя отрицательные эмоции, как море выплескивает на берег обреченных медуз. Тут к нам подошла аккуратная старушка и что-то стала требовать, на что Оля, отвечая, слегка пренебрежительно пожимала плечами.
- Что она хотела-то? - спросила я после того, как бабуля ретировалась.
- Да ерунду всякую! Говорила, что пройти не может. - Ольга ненароком выкладывала на щеке завиток Кармен.
- Куда, к нам за стол? - изумилась я. - Что ей столов вокруг мало!
- Да не обращай внимания. Ты знаешь, я, как приехала, грандиозный ремонт в доме сделала. Одна, никто не помогал; да я и не люблю когда кто-то вмешивается. Хочу, чтобы все по-моему... Дом-то Гунар купил старый, больше 50 лет, зато теперь - как конфетка. Я и снаружи его покрасила беленьким. Приходи в гости с детишками, я договорюсь с Гунаром, чтобы завез перед работой. А то на наш хутор без машины не добраться, четыре километра топать до ближайшей автобусной остановки. Здесь жизнь не очень-то на таких "безлошадных" рассчитана, как мы с тобой. Без машины - никуда.
- Ты недавно из России. Как там сейчас, расскажи?
- Да все как всегда! Бред и нервотрепка! Все какое-то бесцветное, никчемное, задерганное и задрипанное, но зато быстро меняющееся, как немое черно-белое кино по сравнению с современным. Но, ты знаешь, там было что-то тепленькое для души, а тут, с этими норвежцами, скоро совсем закоченею. Родители наготовили мне "приданого", весь наш автомобиль забили до отказа. Отец, штурманом работает, подарил столько зелененьких, что у Гунара глаза были - как блюдца. Мама - врач-терапевт, но сейчас приходится крутиться, так что она приторговывает на рынке. Шить шубы вот научилась. Так и живут. А вот смешная была история прямо в день отъезда. Устала я и со свадьбой, и со сборами. Всю ночь перед отъездом с мамой не спали, плакали. А утром, как у нас водится, стол опять ломился и родственников в доме полно. Так вот, только сели за стол прощаться - звонок в дверь. Мама мне кричит: "Это к тебе!" Я вышла и вижу трех незнакомых девиц в коридоре. Одну-то я раньше встречала - живет в соседнем подъезде, но никогда с ней не общалась. А две другие с ней пришли. И что ты думаешь? Они пришли меня просить, чтобы я их в Норвегию за свой счет на месяц свозила. Женихов найти. Говорят мне: "Ты теперь миллионерша, чего тебе стоит!" "А мы, - рассказывают, - как только выйдем замуж, так мужья с тобой за все и расплатятся". Я им отвечаю: "Девчонки, вы что? У меня муж - дровосек. На дом взял заем в банке на 35 лет, даже на поездку в Архангельск у своей матери занял". Не верят. Конечно, любой нищий иностранец в России корчит из себя короля и голову девкам морочит фотографиями. Где ему еще-то покрасоваться, они за этим в Россию и едут. В Архангельске полно таких. Правда, Пер этот, дружок Гунара, хорошо обеспечен. Он владелец бензоколонок здесь, в Рисоре, но я его терпеть не могу. Такой противный котяра. Это его была инициатива ехать в Россию за бабой. Он перегулял, не поверишь, с таким количеством наших девок, а так ни одну и не выбрал в жены. Говорил, все они запросто в постель ложатся - русские проститутки. А я их знаю, никакие они не гулящие, а скорее наоборот: работа - дом - ребенок. Вот и вся жизнь. Они же просто хотели замуж выйти, он ведь очень интересный внешне мужик, и вырваться из этой тягомотины. Не хочу, чтобы мой Гунар продолжал дружить с таким. Пер своими гулянками и на весь Рисор прославился: и курит, и выпьет, если надо. Я муженька-то своего сильно верующего спросила, и как это он при своей религиозности может иметь такого дружка. Не противно ли это Богу... А он мне ответил, что хочу разбить старую, со школы, мужскую дружбу. Да плевала я на это! Черт с ним, с Пером! На чем я остановилась?
- Что девушки тебе все равно не поверили.
- Ага. Тогда говорю: "Девчонки, а языки знаете?" "Нет, - отвечают, - не знаем, но для нас это не проблема. Ты только в Норвегию пригласи..."
- Им, наверное, лет по семнадцать. Совсем молоденькие и наивные, - предположила я. - За границей даже профессиональные переводчицы по нескольку лет работают, прежде чем замуж выйдут. Везде не просто найти такого, чтобы нравился и взаимно. Семью на скорую руку не создашь.
- Им всем под тридцать было, как тебе, родная. И каждая - разведенка с ребенком.
На этих словах наш разговор прервала официантка, которая начала нам выговаривать какие-то замечания недовольным тоном.
- Пойдем отсюда. Здесь сегодня все не в духе. - Потянула меня за руку Ольга, и мы, расплатившись и подозвав детей, спустились вниз.
- Что же они все-таки хотели от нас? - недоумевающая и заинтригованная спросила я.
- Да понимаешь, детишки ко всем подбегали, и Борька им говорил: "Гони деньгу, а то застрелим. Мы из русской мафии". Только бабулька эта, божий одуванчик, была недовольна и официантке пожаловалась. Да это все после видеофильмов, Боренька их насмотрелся. Смотри, смотри, какая прелесть! - Мы остановились у витрины ювелирного магазина. - Обожаю скандинавский дизайн. Кольцо и серьги: оникс в серебре. Но мой вечно ноет, что денег нет. - Оля вздохнула, и мы пошли дальше. - Ладно, приезжай в гости. Мы из Архангельска полно икры притащили - угощу. Ты знаешь, у нас с ним такая иногда любовь. Когда у меня хорошее настроение, ставлю восточную музыку, я ее обожаю, беру банку икры и танцую, и раздеваюсь и раздеваю, и мажу его и себя. Я вообще считаю, что к каждой русской бабе, выходящей за иностранца, государству надо бесплатно прилагать три банки икры, потому как "баба с возу, кобыле легче". Потом с мужем идем в ванную, я такую отделала шикарную ванную, а потом - массаж. Гунар говорит, что в икре он чувствует себя миллионером. Ты тоже попробуй со своим.
Я подумала, что Ольга, по всей видимости, горячая поклонница видео и идею мазанья икрой явно подцепила в эротических сценах "9 1/2 недель" со знаменитой Ким Бессинжер.
- Обязательно попробую. Отличная мысль. Слушай, Оль, попаси чуть-чуть моих деток. Мне надо в один магазин сбегать, а то забыла, - попросила я.
В том самом ювелирном я заказала оформить как подарок серебряные кольцо и сережки. Продавщица все уложила в бархатную коробку и обернула в блестящую обертку, приклеив сверкающий бант в виде розы. Выходит очень красиво, и услуга эта в Норвегии бесплатная. Честно говоря, я обертки такие обожаю. Когда разворачиваешь, чувствуешь себя... ну принцессой по меньшей мере. Потом я вернулась к Оле: "Это тебе от меня!"
- Ой, да ты прямо как любовник. Спасибо огромное, но ты с ума сошла. Такие подарки не принято здесь делать. Ладно, я тоже для тебя что-нибудь придумаю. Гунару покажу и скажу: вот, мол, как русские подруги-то дарят. Какие в России люди и традиции...
- Я так безумно рада, что встретила тебя здесь. Я уже забыла, что существуют другие разговоры, кроме вежливых и ни о чем, - искренне расцеловала я Оленьку.
- Спасибо, Наташенька. Ой, мне бежать пора. Гунар ждет на автостоянке. Но мы увидимся скоро и еще поболтаем. Я тебе позвоню.
При этих словах Оленька торопливо схватила сынишку за руку и, грациозно покачиваясь на высоких каблуках, побежала к стеклянным дверям выхода. Я получила возможность наблюдать, как она радостно-пылко бросилась на шею своему Гунару, ожидающему их у машины, и они со вкусом, как новобрачные в медовый месяц, расцеловались.
Глава третья
Утром до работы Гунар заехал за нами, чтобы везти к Оленьке в гости. "Гунар-Хельвиг", - представился он. "Сергей Игоревич", - ответил с достоинством мой пятилетний сын, услыхав двойное имя.
Оля встретила нас в красном бархатном, расшитом золотыми узорами платье с открытыми плечами, но опять казалась расстроенной.
- Понимаешь, - начала она чуть ли не плача. - Вчера опять сцепились. Я хотела обед праздничный для вас приготовить, а он сказал, что обойдетесь "хот-догами" и мороженым. Ну что это такое. Просто стыд!
- Да не волнуйся так. Какая разница, что мы - голодные что ли...
- Правда? А то я очень переживала; боялась, что обидешься. Ну ладно с этим... Представляешь - просыпаюсь, а на тумбочке открытая Библия и красным карандашом подчеркнуто, какая должна быть жена: вставать до рассвета, овец стричь, пряжу прясть и половину отдавать нищим, спать ложиться после полуночи. Просто замотал он меня молитвами и церковью. Про тебя спрашивал: крещеная или нет. Еще знаешь, чего удумал. Теперь будем каждый месяц 500 крон отдавать в какую-то церковную общину, где они будут их посылать русским детям. Я уж и так, и этак ему объясняла, что вся посылаемая нам гуманитарная помощь оказывалась у спекулянтов, а не у детей, и те ее продавали втридорога. "На все, - Гунар мне ответил, - есть Божья воля". Лучше не будем больше об этом, одно расстройство. Пойдем, я тебе дом и все покажу.
Из правых окошек ее мало чем примечательного для Норвегии дома открывался чудесный вид на превеселенький лужок с картинки из детских книжек с синеющим вдали, таинственно-влекущим лесом. Но в Норвегии мало кто обращает на такое внимание, потому что здесь пейзаж без моря не имеет никакой ценности. С левой стороны можно было видеть два аккуратных одинаково-стандартных домика, расположившихся на разных уровнях взорванной скалы.
Я вспомнила свой первый приезд в Рисор, когда такие же беленькие домишки на террасах из темно-серых камней отчаянно напоминали умиротворяющие декорации к диснеевскому "Пиноккио" ("Буратино"). Настолько сказочным казался ландшафт, что я целую неделю чувствовала непреодолимое желание касаться камней и досок, чтобы ощущать реальность мира, в котором оказалась. Днем и ночью горели в Рисоре всевозможных форм лампочки и фонарики, отражаясь в водах залива и создавая, по словам моего Сережки, "лунные дорожки, по которым ходят волшебники". Это чудесно украшало вид вечернего городка, делая его романтичным и уютным. Электричество в Норвегии дешевое, и его не экономят. Вблизи же большинство домов не представляло ничего выдающегося в архитектурном плане, и я с сожалением вспоминала разваливающиеся русские избы и старые городские дома с их арочными входами, резными наличниками и козырьками, необычных округлых форм оконными проемами.
Интерьер Ольгиного дома был выполнен в каком-то турецко-индийском стиле. Даже в холле при входе стоял огромный керамический слон - подарок Ольге от Гунара. Обои в комнатах, на мой вкус, были темноваты, но зато пестрели золотистыми и серебристыми цветами, птицами и арабской вязью. В центральной гостиной одну из стен целиком украшал фотообойный пейзаж с пальмами и видом на море, и там же всюду были расставлены и развешаны горшки с цветами и мини-деревьями. Еще Ольга любила всякую живность и в доме завела аквариум, попугая, канареек и кота.
После осмотра недвижимости подруга решила устроить для меня показ мод под музыку. Танцуя, она продемонстрировала свои пять разноцветных вечерних платьев с точно подобранной к каждому парой туфель, два невероятно роскошных шелковых костюма; целую кучу вышитых полупрозрачных блузок и всевозможных фасонов юбки, но с неизбежными разрезами либо сбоку, либо сзади. Не прерывая своего, на удивление профессионального танца, Оленька принесла шкатулку с украшениями и попросила меня закрыть глаза. Так она надела на меня длиннющее ожерелье из речного жемчуга, янтарные в серебре серьги и кубачинское черненое кольцо. И я, ощутив блаженный трепет во всем теле от расслабляющих касаний ее музыкальных пальчиков, наконец-то поняла: эта юная женщина всеми силами старалась сотворить в равнодушной ко всему Скандинавии новую сказку из "1001 ночи", и мне случайно посчастливилось приобщиться к ее восточным таинствам и сладостной неге.
Только я хотела поблагодарить, действительно от всего сердца, затрезвонил телефон. Ольга сначала напряженно слушала, потом резко сказала по-русски: "Ну-ка позови его. Я на него, подлеца, в полицию заявлю в конце концов!" Уже на норвежском она заговорила ласково и вкрадчиво, хотя упомянула и про полицию. Конечно, это меня заинтриговало, и случай, действительно, оказался редкостным. Через тот же самый, что и Оленька, клуб знакомств тридцатидвухлетняя Светлана, популярный в Архангельске врач-гинеколог, познакомилась с пятидесятилетним профессором химии из Тромсе. Еще в России, прежде чем ехать в гости к понравившемуся ей норвежцу, зеленоглазая красавица брюнетка (последнее качество особенно ценится в Норвегии) поставила условие, что, хотя он и оплачивает ее проезд и десятидневное проживание в своей стране, последнее слово она оставляет за собой. Профессор, казалось, не возражал, и многообещающее путешествие началось. Но в родных пенатах мужчину будто бы подменили. Кульминацией явился ответ на Светланин вопрос: "А где я буду спать?" - когда профессор не подлежащим возражению жестом указал на свою кровать. Гордая Света предпочла заночевать на старом сундуке без одеяла и подушки, а наутро потребовала отвезти ее немедленно в аэропорт. Но, к несчастью, норвежский химик оказался уже настолько "втресканным" в русского врача-гинеколога, что заявил следующее: обратный билет уже разорван в мелкие клочки, Светлана навек принадлежит "академику", попасть обратно в родной Архангельск ей будет потрудней, чем в рай Господний.
Уезжая на работу, заморский "жених" начал запирать женщину в огромном, пустом, одиноко стоящем доме. Светлана оказалась в чужой стране с чужим языком и поначалу даже стеснялась брать еду из чужого холодильника. Телефон "академик" не отключал, но так как самой что-либо понять в телефонном справочнике женщине оказалось не под силу, последняя надежда оставалась на подругу Ольгу.
- Представляешь, - продолжала рассказывать Оленька, разливая кофе из играющего нежную мелодию кофейника в чашки с возникающими в них от горячего лицами прекрасных японок. - Он, видимо, просто псих. Не позволяет Светке даже случайно ничего переставить или передвинуть на другое место. Ни в ванной, ни в холодильнике, ни где-либо еще. Говорит, что для него, как для химика, правильное местоположение предметов очень важно. В точности как муж-психопат в фильме с Джулией Робертс. Я уже спрашивала Гунара, что, может быть, нам купить и послать ей новый билет. Но он прав. Если этот придурок получит, он все равно изорвет, как и первый. Пытаюсь его хоть полицией припугнуть.
Светлана позвонила еще раза три. Я спросила Олю, сколько же дней та находится в Норвегии. Оказалось - шесть. За неполную неделю женщина совсем потеряла почву под ногами и находилась в перманентной истерике. Я никогда и не ожидала бы такой прыти от малотемпераментных, терпеливых и, согласно статистике, более всех в мире поддерживающих идеи женской либерализации и эмансипации скандинавских мужчин.
- Да ничего, - попыталась успокоить меня и себя Оленька. - Она только здесь, в Норвегии, психует. Случись такое в Архангельске, Света по-другому бы себя вела и разговаривала. Я бы не позавидовала этому мужику. Узнал бы, скотина, где раки зимуют! Нам с тобой они поболтать не дают, но ведь ты до вечера посидишь? Во сколько детишки ложатся спать? Тогда до полдевятого вечера - ладно?
Ольга вручила детям по подогретой булке с сосиской; спасла котенка из аквариума, где он по распоряжению Бори должен был бы наловить рыбки: большой и маленькой; поймала летавших по кухне птичек; поменяла в спальне постель, в которой малыши вместе с предварительно вымазанным краской котиком валялись до этого, и скорее для красоты, чем для пользы, так как было совсем не холодно, зажгла камин в центральном зале. Отблески от огня в камине, встроенном в стену прямо напротив аквариума, завораживающе заплясали в стекле последнего, создавая иллюзию невероятного слияния в одно целое огня и воды. Поймав мой зачарованный взгляд, Оленька решила показать свои картины. Оказалось, что она еще и рисует, предпочитая масло акварели и прочим краскам, уже записалась на уроки живописи в Арендале и сейчас-то как раз пытается запечатлеть мистическую игру янтарных языков, ласкающих расплавленную ими воду.
- А после, - с ироничным жаром задышала мне в ухо Ольга, - промассажирую тебя хорошенько в нашей замечательной ванной. Заодно надушимся моей коллекцией французских духов. Сегодня - гуляй девки! Вибратор только Борька спрятал где-то и не отдает, а батарейку от него вставил в свой пистолет.
Со двора послышался шум подъезжающего автомобиля, следом появился и сам Ольгин супруг. Поскольку был только час дня, я поинтересовалась у подруги, во сколько же Гунар обычно заканчивает работу. Ну, конечно же, дровосеки, работающие сами на себя по принципу человек-фирма, и рабочие часы определяют на собственное усмотрение.
- Как хорошо, что ты у нас погостила! Оля должна иногда поговорить по-русски. Сейчас я быстро приму душ и отвезу вас домой. - Еще минуты три, перед тем как удалиться, Гунар порасспрашивал о том, как мы провели совместное время и чем занимались и не заходил ли к нам кто-нибудь еще.
Ольга в его отсутствие повела себя совершенно неожиданно. Начав бешено метаться по комнате и превращаясь в какую-то дикообразную фурию на моих глазах, она злобно завизжала: "Запомни, если ты сейчас отсюда уйдешь - ты мне больше не подруга!"
- Послушай, Оля, - попыталась я ее урезонить. - Да как я могу возражать хозяину дома. Поговори с ним сама, я же согласна остаться. Ну на что ты сердишься?
Когда переодевшийся Гунар появился снова и спросил о нашей с детьми готовности номер один, Ольга в знак протеста трахнула об пол тарелку и с презрением удалилась в спальню, где и заперлась. Но она ни одним словом не обмолвилась мужу о своем желании продления нашего визита.
- Не обращай внимания на жену. Она приревновала меня вчера на автозаправке и до сих пор дуется, - смеясь от чистого сердца, поведал мне Гунар. И продолжая улыбаться, начал объяснять, что имя у него двойное и просит впредь именовать по полной - Гунаром-Хельвигом. Моя первоначальная обида как-то очень быстро перешла в легкое недоуменное расстройство и окончательно растворилась в полубезразличном удивлении. Потом исчезло и оно.
Глава четвертая
Опять веселая и счастливая Оленька как ни в чем не бывало позвонила на следующий день поболтать. Я тоже решила забыть поскорее вчерашние неприятности и вообще плюнуть на все плохое раз и навсегда.
- Слушай, Оля. Игорь должен скоро вернуться со своей платформы, и тогда соберемся у меня. Может быть, даже в эти выходные. Хоть сможем по-человечески пообщаться и душу отвести.
В субботу я накрыла стол по-нашему, по-русски. Игорь выставил батарею бутылок, начиная от разных сортов отечественных водок и кончая французским шампанским, купленным нами в самом "Фушоне", одном из самых знаменитых и дорогих магазинов Парижа, в прошлом году. Мне ничего для Оли было не жалко, и я знала, чем ее обрадовать. Заиграл музыкальный звоночек, Оленька бросилась мне на шею в полураспахнутом сверхшикарном плаще космического цвета, в ослепляющем серебряными звездами люто-зеленом бархатном платье и, как всегда, в элегантных туфлях на тонюсеньких каблучках. Мы расцеловались. Следом, как метеор, пролетел в комнаты Борис, забыв раздеться. Он привез в подарок Маше и Сереже набор шоколадных яиц и спешил узнать, какие сюрпризы спрятаны там внутри. Гунар-Хельвиг появился последним и начал степенно снимать куртку, затем он помог раздеться вернувшемуся с игрушками-сюрпризами Боре. Ольга притащила мне в подарок французские духи. У меня тоже было кое-что припасено для нее: упаковка "Мальборо", которую я и вручила по-тихому, чтобы Гунар не пронюхал. Она была очень рада сигаретам, так как большинство курящих в Норвегии крутят себе самокрутки с помощью бумагокрутильной машинки или сами, а Оля этого терпеть не могла. Гунар-Хельвиг восхищался видом на море из окон нашего жилища. "Да, - произнес он раздумчиво. - Я всегда хотел иметь хутту (дачу) где-нибудь на отдаленном, затерянном острове. Море, небо, солнце и никого чужого. Съездишь за продуктами раз в неделю на катере и все. Никого больше не видишь. Но дорого это нам пока".
Ольга села за стол, молитвенно сложив руки. Я было решила, что их семейство и у нас будет молиться перед обедом. Но нет, она кокетливо рассмеялась какой-то шутке моего мужа и стала настойчиво предлагать мне свою помощь. На кухне Ольга шепнула: "Подлей незаметно "Баккарди" мне в коку и "Беллис" в кофе вместо молока. Когда я попрошу у тебя стакан воды, вместо плесни "Столичной". Хорошо, киска?" Я согласно кивала.
В коридоре валялись бумажные деньги. Банда детишек, возглавляемая Борисом, бросала купюры в окно, чтобы понаблюдать, как они полетят. Часть из них заносилась порывами ветра обратно, откуда они разлетались по всем комнатам. Я собрала, хотелось верить, большую часть ценных бумажек и положила их в карман. Обед между тем проходил хорошо, только Гунар часто дергался, когда на русском Оля упоминала его имя, и просил у Игоря срочного перевода. А поскольку она по любому поводу на него ссылалась, то бедному Игорьку и поесть было некогда. Наконец, мои муж и подруга сильно увлеклись обсуждением творчества Густава Климта и Сальвадора Дали с просмотром репродукций их картин. Тут-то я и решила начать запланированную заранее кампанию по завоеванию расположения Гунара-Хельвига, заведя с ним доверительную беседу.
- Я согласна с вами, Гунар-Хельвиг, что Оля не всегда правильно распоряжается деньгами, бывает иногда несколько неорганизованной, взбалмошной и категоричной. Но ведь она еще очень молода, а все приходит со временем. Зато ваша супруга - веселый, очень красивый и добрый человек. Как она откликнулась, можно сказать всей душой, когда подруга Светлана оказалась здесь, в Норвегии, в сложной ситуации.
- Гм, это правда. У Ольги просто особый дар ввязываться в неприятные истории со странными людьми. Она их повсюду находит. Я пытаюсь ей объяснять, как это неприлично, но она обижается и отказывается слушать.
- Что это вы такое обо мне говорите? - с подозрением переспросила меня настороженная подружка, не уловив смысла английской речи.
- Просто я сказала, что ты веселый, красивый и добрый человек и что ему повезло с женой.
Ольга недоверчиво взглянула сначала на Гунара, потом на меня: "Заговорщики хреновы!"
Перед кофе мужчины решили поиграть в шахматы. Оля, воспользовавшись моментом, закрылась со мной на кухне, чтобы по секрету покурить.
- А как дела у твоей Светланы? - поинтересовалась я первым делом.
- Уехала Светлана. Он ей сказал, что отпустит, если она с ним ляжет...
- Она, конечно, послала его куда подальше?!
- Она отдалась, дурочка. Уже ничего не соображала. Он потом умолял не уезжать, стать его женой. На коленях стоял. Но билет, конечно же, не порвал. Все врал, подлец! Света говорит, в жизни больше с мужиками не свяжется: ни с нашими, ни с иностранцами. Будет жить для дочери.
- Да не бери себе в голову. Все будет хорошо.
- И не сомневаюсь. Она совсем молодая и красивая женщина.
- Слушай, Оль! Могла бы ты попросить Гунара перевести для меня одну страничку текста с английского на норвежский. Знаешь ведь сама, в Норвегии не принято просить об одолжениях, а мне очень срочно надо.
- Давай свою бумаженцию и ни о чем больше не волнуйся. Чего хочу сказать: я же на танцы теперь хожу, на латиноамериканские. Обожаю всякие танги и фламенки. Вчера были на первом уроке. Танцевали в паре с Гунаром. Он тоже записался, хотя танцы, особенно такие, просто ненавидит. Ха-ха-ха. Пусть потанцует - ревнует, значит любит. Ой, пока не забыла! Выручи, а?! Купи браслет кубачинский за 400 крон. Посмотри узор какой дивный, точь-в-точь как на твоем колечке. Мне деньги дозарезу нужны, а от моего жмота разве дождешься. Сама знаешь... А норвежцы эти дикие о кубачинской работе не слыхали, могут и не купить. Но ты-то ведь знаешь, что вещь стоящая.
Ольга стряхнула пепел в сад, слезла с подоконника и сняла с руки широкий серебряный браслет, действительно очень красивый. Я прикинула, что в Москве сейчас смогла бы его купить примерно долларов за 15 и, вздохнув, достала деньги.
- Это что же за журнальчик такой ты почитываешь? И о чем же статеечка? - Оленька начала листать валявшийся на кухонной табуретке журнал.
- Английский "Космополитан". Жизнь Марии Склодовской-Кюри.
- Ой, смотри, какой красавчик и в такой позе... Обхохотаться просто. Это о чем?
- "Сорок способов удовлетворить мужа".
- Переводи!.. Да, это вещь, обязательно попробую. - Она прямо начала помирать со смеху. - А вот про икру у них наверняка нет!
В дверь кухни постучали. На пороге стоял Гунар-Хельвиг.
- Отлично играет Игорь в шахматы. У такого не выиграть.
Он сурово покосился на фотографию обнаженного мужчины с сидящей на нем женщиной в журнале на моих коленях.
- Вот и сыграл бы с ним еще. Потренировался бы... Что там дальше, читай!
Но следом за Гунаром в кухню вполз кряхтящий Боренька, волоча разодранные подарки другим нашим знакомым к их новоселью. Донесся донельзя восторженный визг Сережи и Маши.
- Одевайтесь и марш в садик. Погода хорошая!
Оленька ненадолго отвлеклась, но потом опять потребовала продолжения наших чтений. Я объяснила, что хотела бы накрыть сладкий стол и сварить кофе. Мужчины уже заканчивали очередную партию в шахматы. "Космополитан" отдала ей с собой.
Конечно же, к сладкому столу первыми бросились вернувшиеся с прогулки малыши. Они рассказали, что играли в пиратов на открытой веранде. Я выглянула в окно. Вся веранда была разукрашена черепами, костями и еще какими-то кривыми рожами с одним глазом. "Будет мне от домовладелицы "на орехи", если это не отмоется", - мелькнула грустная мысль в голове.
Мы, взрослые, чинно расселись.
- Игорек! - решила разогнать скучноватую обстановку игривая Ольга. - Ты ж коренной волжанин! Я знаю, что ты хорошо поешь, не отпирайся. Давай про Волгу на два голоса!
Она была неотразима с ее очаровательно молящей гримаской, и они запели про хлеба и снега на высоких волжских берегах. У Игоря от природы был поставлен раздольный баритон, а Ольга вторила ему страстным контральто. "Прямо радио! Браво-браво!" - захлопала я с бешеным энтузиазмом, предвкушая отличную хохму. "О, Волга - колыбель моя, любил ли кто тебя, как я?!" - как на сцене декламировал супруг стихи Некрасова, потом опять запел. После "Стеньки Разина" последовала песнь о "Кудеяре-разбойнике" и, с особым чувством, припев: "Господу Богу помолимся, будем ему мы служить..."
Оленька между приступами смеха уже едва-едва могла переводить слова для Гунара-Хельвига. "Как люблю вас всех!" - закричала она, прямо рыдая от хохота.
Доев кусок торта, Гунар, к некоторому моему изумлению, заявил, что очень устал после тяжелого трудового дня в лесу и особенно тряски в тракторе и хотел бы поспать. Я, как ошалелый зомби, собралась перестилать белье в Сережиной спальне, но муж позвал меня обратно. Ольга и Гунар уже заканчивали выяснять отношения. Ольга заявляла, что в России так не принято: поел и спать захотел. В России принято за столом общаться, и только у дикарей засыпают прямо во время застолий. На что Гунар отпарировал, что она, по его мнению, просто Норвегию не любит. "Что, Родину не любишь?" - захохотала я и осеклась, увидев две блестящие слезки в ее очаровательных глазках.
- Я тебе буду звонить, - буркнула Оленька и, схватив плащ, побежала прочь из нашего дома. Гунар-Хельвиг очень извинялся, объясняя, что действительно страшно устает в лесу. Что надо быстро дорубить местную лесосеку и уезжать в Бускеруд (область Норвегии), где ураганом повалено много деревьев. Игорь с виноватой улыбкой на ломаном норвежском очень извинялся за нашу непонятливость. Я переживала свою вину почти с отчаянием, но никак не могла объяснить себе, что сделала неправильно и где ошиблась. А из душевой, где тем временем мылся супруг, еще долго доносились песни про цыганок, разбойников, любушек-зазнобушек и удальцов-молодцов.
Глава пятая
Дней десять спустя, где-нибудь в районе полтретьего ночи настойчиво зазвонил телефон. - "Неужели что-то случилось", - завертелась пронизывающая мысль, и я, еще плохо ориентируясь спросонья, с трудом нашла в темноте трубку и чуть было ее не уронила на пол.
- Добрый вечер, Наташа, - возник сдержанный приятный голос Гунара-Хельвига. - Извини за столь поздний звонок, но Оля не у тебя? Нет? Могла бы ты мне найти сейчас телефон Роджера, англичанина с ваших курсов?
- Да, конечно, поищу. А что случилось?
- Оля пропала. Вот пытаюсь ее разыскать.
- Гунар-Хельвиг, Ольга никак не может быть у Роджера. Он уже три недели в тюрьме и на курсы не ходит.
- Что-о? Он еще и в тюрьму попал?
- Он просто выпил кружку пива и сел за руль. В Англии так разрешается, а норвежская полиция наказала его заключением на месяц. Но ничего, Роджер уже скоро освободится. А Боренька спит?
- Боря спит. До свидания, Наташа.
Весь следующий день их номер не отвечал, но ближе к вечеру Ольга собственной персоной появилась у нас в доме.
- Я только на секундочку. Этот ждет в машине.
Она выглядела измученной и какой-то, я бы сказала, потухшей.
- Ты, Наталка, помнишь, рассказывала, что читала о какой-то там "Организации помощи русским женщинам" в Киркенесе. Можешь разыскать сейчас туда телефон?
- Постараюсь. Что произошло-то с тобой?
- А-а, даже вспоминать противно. Сначала этот гад приезжал, ну этот Пер - дружок. Я заперлась в спальне, чтобы его не видеть. Мой стучит мне в дверь, говорит: "Ольга, это же гость. Принеси на стол чего-нибудь. Потом запрешься опять". Я намазала им их дурацких бутербродов, налила соку и понесла на подносе. Официантку, видишь ли, нашли. Эта свинья, Пер, мне и говорит: "Все пендришь из себя, русская красавица? Никак не успокаиваешься... Ничего, уже не долго осталось!" Слушай, я не могла больше терпеть. Схватила стакан сока и плеснула в его противную рожу.
- Ой, прямо как Жириновский!
Смешно было представить этакую сцену.
- Да, как Жириновский, - недовольно осекла меня Оля. - Потом бросила их в доме к чертовой матери. Сама топала четыре километра через лес, поймала машину и сидела в баре в Кристиансанде до утра. Утром вернулась, Борьку-то кормить надо, да и испугался он. Заодно вещички собрала. Все, с меня хватит. Домой хочу в Архангельск, к маме с папой. - Она отчаянно разрыдалась. - Как тут у них разводятся?!
Я попыталась ее успокоить:
- Оленька, может не стоит так торопиться. Ты сейчас, я понимаю, в таком состоянии и тебе бы надо...
- Да что ты меня уговариваешь! Знаешь, что он про тебя попу рассказывал...
- Какому попу? При чем здесь я?!
- А такому... Он утром повез меня к местному священнику. Это здесь, видать, вместо психологической консультации. Стал говорить, что я, мол, веду себя неправильно, всем недовольна, оскорбляю его лучшего друга, мешаю им общаться. Я, конечно, не выдержала и все этому попу выложила и про гулянки Пера, и про то, как он напивался в Архангельске. Вот тогда Гунар высказался: "А ее подружка лучшая, Наталией зовут... Как в дом к ним не придешь, всегда предлагают выпить. В подарки дарит блоки сигарет. Читает эта русская девица порнографию и этими журналами снабжает знакомых... А сама мать двоих детей". Я так и вспыхнула, чуть ему в морду не вцепилась, но священник был на моей стороне. Стал уговаривать Гунара: "Они русские. У них свои обычаи, у нас - свои. Нужно уважать чужие традиции, если хочешь жить с человеком из другой культуры". Поняла ты теперь все? Каков он, субчик-то, оказался. Правильно его первая жена послала и смоталась с другим мужиком. Это я терплю, русская дура...
У меня моментально упало настроение, прямо все внутри похолодело. Рисор - очень маленький городок, почти деревня, по моим понятиям коренной москвички. Тут все, как в деревне, друг друга знают и про друг друга все знают. Деньги и в банке и на почте, если надо, выдадут безо всяких там удостоверений и прочих формальностей. Что про меня будут думать...
- Откуда же он узнал про сигареты? Он ведь не видел, как я дарила...
- Я сама сказала, чтобы знал... Жадина такой.
- Вот, держи, телефон и адрес в Киркенесе.
- Спасибо, Наташенька.
Ольга опять начала всхлипывать и поскуливать:
- Спасибо за все! Не могу больше здесь. Уеду в Архангельск, сил моих нету-у-у... Там буду дожидаться развода. Там моя мамочка... Любят меня там...
- А деньги-то где возьмешь?
Я недобро подумала, что болтливая Ольга, как пить дать, много чего еще "по секрету" наболтала обо мне своему норвежцу, а мне - о нем.
- Я неприкосновенный запас имею на такой черный день, как этот. Еще от папы. Все, должна идти к этому черту! Еще уедет без меня. Дай я тебя расцелую на прощанье!
Перед сном, хотя и нехотя, но все-таки я сочла нужным ей позвонить. Ольга сама подняла трубку. "Рыдает, как рыдает! Никогда не видела, чтобы мужик так рыдал. Цепляется за меня, бедненький он - несчастненький. На коленях стоит. Но я ему уже сказала, что утром самолет из Кристиансанда и это все. Я решения свои не меняю, он меня знает. Даст Бог, свидимся с тобой. Прощай, родная!" В трубке послышался какой-то шум, видимо, у них в доме что-то или кто-то грохнулся. Затем - короткие гудки. С тех пор и на курсах она не появлялась. Стало быть, действительно уехала. Я несколько раз звонила по их номеру. "Если Гунар возьмет, брошу трубку". Никто не отвечал.
Через месяц я звонила опять по просьбе моего Сережки, заявившего, что он очень скучает по бест венну (лучшему другу) Борису. С тем же результатом. Почему всегдашнее молчание было мне ответом?
"Может, он дом продал. Зачем такой большой дом одному, - думала я о Гунаре-Хельвиге даже с некоторым сочувствием, как это ни странно. - Грустная вышла история, а все-таки они были красивой парой. Любоваться только, когда шли вместе".
Читать дальше: Часть вторая. Американская подруга русской стервы
Наталья Копсова